Зеленая ветка мая   ::   Прилежаева Мария Павловна

В прежние времена актер назубок выучит роль, а без суфлерской будки сама великая Ермолова на сцену не выйдет. Как это? Изображай, что бог на душу положит. А если ничего не положит?

- Или еще, - улыбнувшись ее замечаниям и пропустив мимо ушей, продолжал Арсений, все больше воодушевляясь, - иной раз наша братия, вхутемасовцы, нагрянем к поэтам, в их клуб на Тверской "Стойло Пегаса". А там что! Имажинисты, кубисты, футуристы, ничевоки... Ксения Васильевна! Я потому рассказываю, что, вижу, вам и Кате любопытно, мне потому и делиться хочется... Конечно, бегло рассказываю, поверхностно. А вот слушайте, один поэт: "Иду. В траве звенит мой посох. В лицо махает шаль зари". Я за одну эту фразу памятник поэту поставил бы!

Давно был поздний вечер. От лучины в кухне стало жарко и дымно, щипало глаза. Ксения Васильевна устала. Поднялась, опустив плечи, непривычно ссутулившись.

- Устала. Художник меня нынче до света поднял. Слышу, кто-то топчется в кухне. Авдотья впустила. Пришла в класс печку топить, а он в дверь заиндевелый, промерзший. Из Москвы... Ах, Москва! Соскучилась я по тебе, разбередил душу художник... Вот и чеховские мотивы явились, а они нам ни к чему. Не уйдет от нас Москва, Катерина. И в "Стойле Пегаса" побываем, если продержится. Новости ведь не всегда долговечны. Мудрено что-то: "...в лицо махает шаль зари". Ну, ладно. Да, Катюша, покажись-ка, верно ли нестеровская девушка? - Она ласково запустила руку в Катину волнистую гриву, чуть запрокинула голову, поглядела в глаза.