Зеленый шум (Сборник)   ::   Пришвин Михаил

Фокус удался, она отманила зверя от выводка и, крикнув в кусты детям.

- Летите, летите все в разные стороны, - сама вдруг взмыла над лесом и была такова.

Молодые тетерева разлетелись в разные стороны, и как будто слышалось издали Ярику:

- Дурак, дурак!

- Назад! - крикнул я своему одураченному другу.

Он опомнился и виноватый медленно стал подходить.

Особенным, жалким голосом я спрашиваю:

- Что ты сделал?

Он лег.

- Ну, иди же, иди!

Ползет виноватый, кладет мне на коленку голову, очень просит простить.

- Ладно, - говорю я, усаживаясь в куст, - лезь за мной, смирно сиди, не хахай: мы сейчас с тобой одурачим всю эту публику.

Минут через десять я тихонько свищу, как тетеревята:

- Фиу, фиу!

Значит:

- Где ты, мама?

- Квох, квох, - отвечает она, и это значит:

- Иду!

Тогда с разных сторон засвистело, как я:

- Где ты, мама?

- Иду, иду, - всем отвечает она.

Один цыпленок свистит очень близко от меня, я ему отвечаю, он бежит, и вот я вижу у меня возле самой коленки шевелится трава.

Посмотрев Ярику в глаза, погрозив ему кулаком, я быстро накрываю ладонью шевелящееся место и вытаскиваю серого, величиною с голубя, цыпленка.

- Ну, понюхай, - тихонько говорю Ярику.

Он отвертывает нос: боится хамкнуть.

- Нет, брат, нет, - жалким голосом прошу я, - поню-хай-ка!

Нюхает, а сам, как паровоз.

Самое сильное наказание.