Жизнь и мечты Ивана Моторихина   ::   Крестинский Александр Алексеевич

- Нн-о-о! Нн-о-о, Сударушка! Дорогая, золотая, па-ашла!

Повизгивали полозья, летели из-под них яркие снежные брызги. Сударка ходко несла сани вдоль главной улицы села. Что-то позванивало под дугой не колокольчики, нет, их не было - но тонкий чистый звон сопровождал бег лошади.

Федоров покрикивал, развалясь на передке саней, сдвинув на затылок мохнатую шапку. Остальные шумели, хохотали, пели - один громче другого.

Из домов выходили люди, прищурясь, провожали глазами лихие агитбригадские сани. И от этого молчаливого провожанья предчувствие радости еще сильней охватывало Ивана.

Галя сидела рядом с ним, глухо закутанная в свой пушистый платок, и тоже смеялась, как все, беспричинно и громко.

Выехали за околицу, спустились к реке. Река была вся в поперечных лиловых полосах: тени от деревьев легли на лед. Повернули вдоль берега, и вскоре перед ними открылся редкий лесок и тихая лесная дорога заструилась меж деревьев, а скрип полозьев стал глуше. Зимний лес, не терпевший громких голосов, заставил всех притихнуть. Молчали, глядя на причудливые наряды деревьев.

- Вань, - тихо спросила Галя, - ты стихи не забыл?

- Нет. А ты?

- Я боюсь, выйду выступать и забуду. Раз уж было так: вышла на сцену - ничего не помню.

- Не забудешь, - успокоил ее Иван. Ему было приятно слышать свой спокойный голос. - Не забудешь!

Галя вздохнула и вполголоса стала повторять: "Плакала Саша, как лес вырубали..."

Иван слушал и глядел на убегающую из-под саней дорогу. Голова у него легонько и приятно кружилась.