JК
Золотые туфельки :: Василенко Иван
Страница: 6 из 21- Сожалею, мадемуазель Мари... То есть сожалею, что у вас такой отец... Слушай, ты, старая обезьяна, - он дотронулся ручкой нагайки до груди старика, на помертвевшем лице которого даже сквозь грим проступила багровая полоса, - благодари бога, что у тебя дочь такая прелесть. Только ради нее я оставляю тебе жизнь. Но чтоб с рассветом тебя в городе не было. Адье, мадемуазель!..
Прикоснувшись нагайкой к козырьку фуражки, будто отдавая честь, он повернулся и, сопя от бушевавшей в нем злобы, вышел.
СГИНУЛ
Лето 1919 года на юге России выдалось на редкость дождливое. Опасались, что хлеба полягут. И они действительно ложились после каждого дождя. Но пригревало солнце, и упрямые стебли вновь выпрямлялись.
По узкой дорожке, утопая в густой, высокой пшенице, шли Кубышка и Ляся с рюкзаками за плечами. В этих небольших холщовых мешках теперь заключалось все их имущество. С тех пор как им пришлось так внезапно покинуть Екатеринодар, они в поисках работы побывали не в одном городе. Но одни цирки были превращены в склады фуража, другие - в военные конюшни, а те немногие, в которых еще шли представления, опасались принять Кубышку: слух о его скандальной истории облетел всех цирковых антрепренеров. Так и пришлось прожить почти все, что несколько лет припасали странствующие артисты про черный день, да вдобавок еще и все свои цирковые костюмы. И то, что несли они теперь в рюкзаках, было последним средством зацепиться за жизнь.
Прикоснувшись нагайкой к козырьку фуражки, будто отдавая честь, он повернулся и, сопя от бушевавшей в нем злобы, вышел.
СГИНУЛ
Лето 1919 года на юге России выдалось на редкость дождливое. Опасались, что хлеба полягут. И они действительно ложились после каждого дождя. Но пригревало солнце, и упрямые стебли вновь выпрямлялись.
По узкой дорожке, утопая в густой, высокой пшенице, шли Кубышка и Ляся с рюкзаками за плечами. В этих небольших холщовых мешках теперь заключалось все их имущество. С тех пор как им пришлось так внезапно покинуть Екатеринодар, они в поисках работы побывали не в одном городе. Но одни цирки были превращены в склады фуража, другие - в военные конюшни, а те немногие, в которых еще шли представления, опасались принять Кубышку: слух о его скандальной истории облетел всех цирковых антрепренеров. Так и пришлось прожить почти все, что несколько лет припасали странствующие артисты про черный день, да вдобавок еще и все свои цирковые костюмы. И то, что несли они теперь в рюкзаках, было последним средством зацепиться за жизнь.