А. Н. Майков и педагогическое значение его поэзии   ::   Анненский Иннокентий

Возроптали старики:

«Эка дьявольская прелесть!

Сами лезут, дураки,

Змею огненному в челюсть!»

Но слепой их останавливает и просит не судить строго, потому что

Смех и слезы — все от бога!



От него — и скорбный стих,

От него — и стих веселый!

Тот спасен, кто любит их

В светлый час и в час тяжелый!



А кто любит их — мягка

В том душа и незлобива,

И к добру она чутка,

И растит его, как нива…

Созвучно с этим прекрасным стихотворением напомню несколько строчек из «Рыбной ловли» Майкова:

Картины бедные полунощного края!

Где б я ни умирал, вас вспомню, умирая:

От сердца пылкого все злое прочь гоня,

Не вы ль, миря с людьми, учили жить меня!..

Напомню также начало «Дурочки», вложенное в уста женщины, которая только что перенесла тяжелую потерю:

Всем довольна я, старушка,

Бога нечего гневить!

Напомню опять няню из «Княжны» и бабушку из стихотворения «Бабушка и внучек» — не чувствуется ли во всех этих примерах тесных уз, связывавших Майкова с его народом?

Но связь Майкова с национальностью не была только инстинктивной, стихийной: он развивал и углублял ее, вдумываясь поэтической мыслью в историю и поэзию своего народа.

Его перевод «Слова о полку Игореве» [96] есть результат близкого изучения памятника, и поэт религиозно сохранял слова и выражения драгоценного подлинника, чутко угадывая музыку утраченного размера. Даже «лебедь» у него женского рода, как в самом памятнике. Напомню для образца отрывок из плача Ярославны.