К этому времени Юрий Иванович готовил еду: иногда картошку, тушенную с конской колбасой (муж называл это блюдо «бигус» и радовался, когда я хвалила его), а иногда просто вареную картошку и чай с молоком. Молоко мы покупали у хозяйки и никогда не брали бруски замороженного молока, которое продавалось на рынке.
Муж иногда подрабатывал на временной работе в горкомхозе: составит смету, начертит схемы. Однажды он вместе с инженером Торчинским получил выгодную работу: по всем улицам прибивать на домах новые номера вместо старых. Впрочем, в этой работе был очень неприятный момент: они должны были с владельцев домов получить по рублю за номер (Юрий Иванович и Торчинский получали с этого какой-то процент) и выписывать квитанцию. Не все хотели платить.
В доме кроме нас и Олега Владимировича жили хозяйка-старушка с дочерью и внучкой-школьницей и семья ссыльных из Западной Украины. Вся наша колония жила мирно. Мы с Юрой много читали. Иногда он сочинял экспромты: детективные романы с продолжением и научно-фантастические истории (очень жалею, что ничего не записала), с удовольствием делал из картона макеты замков, писал стихи.
Поредел туман над тихим лесом,
Над седой иззябшею травой.
Утро хмуро. Солнце за завесой,
И ручей под первым льдом немой.
Тишь. Лишь шорох падающих листьев,
Изнемогших стынуть на ветвях.
Скоро лес изысканно-цветистый
Ранние морозы омертвят.
И под небом зимним ровным серым
Будет стыть бескрайний серый лес
И не будет снова в сердце веры,
Что Христос воистину воскрес.
* * *
Хотя и десять тысяч лет
Я буду пить твое дыханье,
|< Пред. 406 407 408 409 410 След. >|