А внизу была земля   ::   Анфиногенов Артем Захарович

До войны ему, рядовому летчику, достался в полку распрекрасный экземпляр СБ, в Крыму получил "девятку", теперь и того больше: его самолет персонально поименован. "Иван Грозный" - так он назван. Морской обычай именовать корабли в авиации не прижился. "Максим Горький", "Родина", два-три случая еще... пресеклась попытка. И вот - "Иван Грозный". Единственный в дивизии, может быть, во всей воздушной армии штурмовик, получивший, кроме хвостового номера, имя.

Короче, он, Урпалов, назначенный после ускоренных курсов политруком, не знал, как ему наставлять Комлева. Как к нему подступиться? Он и сочувствовал летчику, и досадовал на него, злясь от собственной перед ним растерянности и от того, что это могут заметить другие.

- В штабе о летчике из братского полка ничего не говорили? - задал ему вопрос Комлев.

- О Тертышном? - переспросил Урпалов неодобрительно, дескать, как же так, водил группу, а не знаешь. - Лейтенант Тертышный в санбате.

- Ранен?

- Упал... С самолетом упал. Сам бледный, идти не может, - скупо делился Урпалов информацией, полученной на КП полка. - Думали, ранен, - нет. Врач говорит, порыв отчаянья...

"Но подозрение на немецкие танки есть, пыль-то внизу была, курилась, припоминал Комлев, остывая и успокаиваясь. - Пыль определенно была. И какое-то шевеление среди копен. И это остервенение "мессеров", когда его звено наткнулось на то место. Солнечный зайчик, сверкнувший на земле, в жухлых покосах..."

Комлев сказал об этом Урпалову.

- Когда наблюдали?

- Шесть пятнадцать, шесть двадцать...