А внизу была земля   ::   Анфиногенов Артем Захарович

ведь сиганул я от "фоккера"!

- Выпрыгнул? - опешил Силаев, - Бросил? Не дождавшисьмоей команды?

- Выкурил он меня, товарищ командир. Ошпарил, как сверчка... Тот, первый... Он нас зацепил, мелкие осколки от бронеплиты плечо ожгли, я подумал, взрыв, пожар... Пока не завертелись, пока живой - с горизонтального полета, за борт...

- Без моей команды?

- Ну, как сверчка, - развел руками Степан. - Я Мишу Клюева вспомнил. Миша Клюев летчик - не чета тебе, у него когда сто вылетов было...

- Лейтенанта Клюева?

- Лейтенанта. Михаила Ивановича.

- Моего инструктора?! Я его на фронт провожал!..

- А я под Пологами схоронил...

...Так узнал Борис Силаев о гибели человека, которому был обязан тем, что остался в авиации, и негодование, поднявшееся в нем против Конона, смягчилось.

"Что значит - посадить на колеса подбитую машину, - думал Силаев, приписывая порыв откровенности Конон-Рыжего своему летному умению, своей посадке на изрытом поле. "Мерещится!.." - вспомнил он Комлева. - Ничего не мерещится, я сразу почувствовал: темнит Конон-Рыжий, темнит. Я в себе сомневался, а капитан Комлев думал... Честно, и сейчас не знаю, успел просигналить или нет..." - Он не мог признаться себе, что, приказав вчера в воздухе Степану: "Сидеть!" и сажая безмоторную "семнадцатую" на колеса, лишь слепо доверился случаю.

Между тем неуемный новичок, да и товарищи его оценили иронию впервые услышанного тоста "За Индию", скрытый в нем призыв отвлечься от тягот боевого дня и, таким образом, начать свое посвящение во фронтовое братство.