А внизу была земля   ::   Анфиногенов Артем Захарович

Он восстанавливал картину запоздало, легко и безрадостно: не открывшись, не поддавшись распознанию с воздуха, Пологи как бы продлевали свою темную власть над ним, обрекая и впредь перемогаться от вылета к вылету, когда волнения и страхи над целью не приглушаются, не скрашиваются надеждой, какую дают летчику признание, растущая самостоятельность, уверенность в своих силах.

Впервые за долгие месяцы, пожалуй, впервые после Сталинграда мрачные предчувствия Тертышного не подтвердились, - явился домой как следует быть, сел вместе со всеми, а гнет непосильного бремени иссушает его и точит; не дает ему авиация радости, одни страдания и муки, и нет впереди просвета.

- Что, гудут ноженьки? - переменил Тертышный гнев на милость, понимая, что он может оставаться на высоте в глазах других, но не Силаева. - Гудут, родимые?..

К вечеру того же дня из клубов пыли и копоти, поднятых влетевшей в шахтерский поселок "Т-тридцатьчетверкой", выросла возле штабного домика фигура в пятнистом маскировочном халате. Танк после короткой остановки прогромыхал дальше, пыль за ним осела. Разминая под накидкой затекшие члены, десантник-одиночка неуверенно, нетвердой поступью направился к штабу.

Его остановил дежурный.

- Не знаю, - улыбнулся незнакомец на вопрос дежурного, обнажая влажные белые зубы с темной промоиной посередине. - Не знаю, верно ли я направлен, туда ли попал...

Диалог между ними не завязывался.

- Кто вам нужен? - спрашивал дежурный.

- Но других-то штурмовиков на этом тракте нет? - отвечал вопросом незнакомец.