JК
А внизу была земля :: Анфиногенов Артем Захарович
Страница: 276 из 309Но дисциплину ослаблять нельзя. Это тоже понимать нужно.
...Холодной лунной ночью Степан Конон-Рыжий возвращался в полк с пустым парашютным чехлом в руках, метался по шпалам узловой станции. Его оглушали свистки, пыхтенье маневренных паровозов. Он нырял под вагоны, шастал среди теплушек с табуном пугливых теток, в одиночку пристроился на платформу, груженную сеном, и в конце концов состав вывез его на евпаторийскую ветку. Черное небо плыло, кружилось над ним, раскаленные патрубки прочерчивали небесный свод. Откуда-то издалека, с Большой земли, высоко, близ звезд, проходили ночники-бомбардировщики, пониже тянулись "Бостоны", а над головой мужественно тарахтели ПО-2. С рассветом пошли "пешки", эскадрилья за эскадрильей стартовавшие с той лесопосадки, где в сорок первом году так тяжко мыкался Комлев, спасая единственную в центральном Крыме разведчицу "девятку", и где Степан впервые после Ятрани повстречал летчика. Тогда старшину Конон-Рыжего торопила Одесса, теперь его ждал Севастополь, звал Херсонес, а селение Старый Крым, где были жена и дочка, - рядом. С продвижением в глубь полуострова заиграла под крыльями "горбатых" светлая полоса прибоя... не берег, не граница, а заветная черта, за которую отступит смерть, лютующая в каждом вылете, за которой - покой и жизнь... Не утерпел Конон-Рыжий. Не выдержал, не дождался обещанного ему самолета ПО-2, кинулся в Старый Крым на перекладных... И - опоздал: угнали оккупанты жену и дочку в Германию. Морем увезли, через тот же мыс Херсонес.
...Холодной лунной ночью Степан Конон-Рыжий возвращался в полк с пустым парашютным чехлом в руках, метался по шпалам узловой станции. Его оглушали свистки, пыхтенье маневренных паровозов. Он нырял под вагоны, шастал среди теплушек с табуном пугливых теток, в одиночку пристроился на платформу, груженную сеном, и в конце концов состав вывез его на евпаторийскую ветку. Черное небо плыло, кружилось над ним, раскаленные патрубки прочерчивали небесный свод. Откуда-то издалека, с Большой земли, высоко, близ звезд, проходили ночники-бомбардировщики, пониже тянулись "Бостоны", а над головой мужественно тарахтели ПО-2. С рассветом пошли "пешки", эскадрилья за эскадрильей стартовавшие с той лесопосадки, где в сорок первом году так тяжко мыкался Комлев, спасая единственную в центральном Крыме разведчицу "девятку", и где Степан впервые после Ятрани повстречал летчика. Тогда старшину Конон-Рыжего торопила Одесса, теперь его ждал Севастополь, звал Херсонес, а селение Старый Крым, где были жена и дочка, - рядом. С продвижением в глубь полуострова заиграла под крыльями "горбатых" светлая полоса прибоя... не берег, не граница, а заветная черта, за которую отступит смерть, лютующая в каждом вылете, за которой - покой и жизнь... Не утерпел Конон-Рыжий. Не выдержал, не дождался обещанного ему самолета ПО-2, кинулся в Старый Крым на перекладных... И - опоздал: угнали оккупанты жену и дочку в Германию. Морем увезли, через тот же мыс Херсонес.