JК
День джихада :: Щелоков Александр
Страница: 34 из 432Хотя вопрос не был решен окончательно, но друзья из Главного штаба уверяли — бумаги уже на столе у министра, вот вернется он из очередной командировки и сразу все подпишет. Антонов терпеливо ждал.
В столицу адмирала влекло не честолюбие. Он уже давно прошел те ступени, когда «шайбы» на его погонах быстро росли в числе и увеличивались в размерах, а золотые «поленья» на рукавах черного кителя становились все шире и шире.
Изначально честный, Антонов в какой-то момент понял, что его силы на излете, и слишком мало существует должностей, на которые он мог бы претендовать, но теперь для задницы, давно «обросшей ракушками», надо искать гавань с теплой водой. И поэтому он не шел на обострение отношений с теми, кто имел хоть какую-то подпору в высоких государственных сферах. Тихая гавань для корабля, который не гудит при каждом маневре и не старается привлекать к себе внимание, обозначилась довольно ясно: Москва, Главный штаб флота. Дом и служба в столице гарантировали удобный отстой у пирса, до которого еще предстояло добраться, не сев на мель и не получив пробоины в днище.
И вот, на тебе! Придурок из морпехоты. Не моряк, а какое-то беспозвоночное. Сапог, приписанный к морю, ставит его, Антонова, судьбу в зависимость от своих закидонов.
Сколько ни вспоминал адмирал, так и не мог припомнить случая, когда бы кадровый офицер, всей жизнью и службой подготовленный к войне, отказался идти в бой и вести за собой подчиненных. А эти два сухопутных сапога — Мохнач и Дымов — не могут принудить строптивого недоноска выполнить приказ, отданный Москвой.
В столицу адмирала влекло не честолюбие. Он уже давно прошел те ступени, когда «шайбы» на его погонах быстро росли в числе и увеличивались в размерах, а золотые «поленья» на рукавах черного кителя становились все шире и шире.
Изначально честный, Антонов в какой-то момент понял, что его силы на излете, и слишком мало существует должностей, на которые он мог бы претендовать, но теперь для задницы, давно «обросшей ракушками», надо искать гавань с теплой водой. И поэтому он не шел на обострение отношений с теми, кто имел хоть какую-то подпору в высоких государственных сферах. Тихая гавань для корабля, который не гудит при каждом маневре и не старается привлекать к себе внимание, обозначилась довольно ясно: Москва, Главный штаб флота. Дом и служба в столице гарантировали удобный отстой у пирса, до которого еще предстояло добраться, не сев на мель и не получив пробоины в днище.
И вот, на тебе! Придурок из морпехоты. Не моряк, а какое-то беспозвоночное. Сапог, приписанный к морю, ставит его, Антонова, судьбу в зависимость от своих закидонов.
Сколько ни вспоминал адмирал, так и не мог припомнить случая, когда бы кадровый офицер, всей жизнью и службой подготовленный к войне, отказался идти в бой и вести за собой подчиненных. А эти два сухопутных сапога — Мохнач и Дымов — не могут принудить строптивого недоноска выполнить приказ, отданный Москвой.