День джихада   ::   Щелоков Александр

Вбатальоне Салах старался отучить от подобных слов даже тех солдат, которые опытом предшествовавшей жизни были научены лексике тюрьмы и зоны и приносили ее с собой в казарму.

— Руки! — Прапорщик еще злей повторил приказ.

Солдат, находившийся позади Салаха, снова ткнул ему в спину стволом.

— Шагай!

— Я свой. — Салах все еще надеялся перевести разговор на мирный лад.

— Здесь за каждым углом свои. — Прапорщик говорил насмешливо. — И свои же стреляют. Где надо, там разберутся, кто ты, и радуйся, что живым ведем…

Салах не осуждал прапорщика и его солдат. Офицер, прошедший суровую школу войны в Афганистане, знал, как меняется психология людей, оказавшихся, помимо своей воли, в зоне боевых действий.

Достаточно один раз попасть под крутой обстрел, и ты начинаешь бояться и ненавидеть противника. Один ненавидит больше, чем боится, и становится настоящим воином, умеющим смотреть в глаза опасности и не терять рассудка. Такие либо выживают, став солдатами, либо умирают, но это всего один раз.

Другой боится сильнее, нежели ненавидит, и потому обречен умирать от страха каждый раз, когда слышит выстрелы или неясные шаги за спиной. Прапорщик явно относился ко второму типу вояк. Тем не менее приходилось учитывать, что человек с автоматом в руках не имеет понятия о презумпции невиновности. Все остальные, у кого оружия нет, в чем-то перед ним виноваты, чем-то ему обязаны, что-то должны.