JК
Автобиографическая проза :: Цветаева Марина
Страница: 305 из 319 — А у меня плохой электрический шнур, весь в узлах и с постоянными взрывами! И что такое Нюельмон?»)
— Вы, кажется, не понимаете по-французски, — осведомился он, этим доводя до сознания присутствующих, что они с самой секунды его входа, в ответ навсе его речи, не только не произнесли ни одного слова, но даже слога, так что он законно мог бы спросить: «Вы, кажется, лишены дара речи?»
— О нет! — воскликнула мать, задетая за живое, и от этого, действительно, оживая. — Мы отлично понимаем. Но, простите, что вам от нас нужно?
— Вы спрашиваете, что мне от вас нужно? — продолжал голос с усмешкой. — Я же вам сказал: я прохожу в Нюельмон.
«Безработный! — подумала она. — Очевидно, идет к себе в Нюельмон и по дороге осматривает печи. Нужно дать». И, вскинув наконец глаза:
— Мы не очень богаты, — робко сказала она, — и печи у нас вычищены, но мы все-таки… — и тут же осеклась, потому что поняла, что видит над собой молодое, красивое, румяное, чисто выбритое и чисто вымытое, вовсе не безработное, а еще менее — печниково — лицо, под которым, по обратному пути глаз в тарелку, удостоверила и новый вишневый галстук, и чистый серый костюм.
— Так это именно для бедных! — оживился нюельмонец. — Богатым — что! Хоть вся их семья перемрет, — их жизнь от этого не нарушится. Это именно для неимущих, живущих трудом своих рук.
— Но что такое «это»? — приободрясь, спросила она.
— Страховка жизни, — разве я вам этого не сказал? — И, с новыми силами: — Я прохожу в Нюельмон (и вдруг она поняла, что никакого Нюельмона нет, что есть annuellement, [137] последний слог которого он произносит «мон»), — и больше всего стараюсь заинтересовать своим предложением именно малоимущих, живущих трудами рук своих.
— Вы, кажется, не понимаете по-французски, — осведомился он, этим доводя до сознания присутствующих, что они с самой секунды его входа, в ответ навсе его речи, не только не произнесли ни одного слова, но даже слога, так что он законно мог бы спросить: «Вы, кажется, лишены дара речи?»
— О нет! — воскликнула мать, задетая за живое, и от этого, действительно, оживая. — Мы отлично понимаем. Но, простите, что вам от нас нужно?
— Вы спрашиваете, что мне от вас нужно? — продолжал голос с усмешкой. — Я же вам сказал: я прохожу в Нюельмон.
«Безработный! — подумала она. — Очевидно, идет к себе в Нюельмон и по дороге осматривает печи. Нужно дать». И, вскинув наконец глаза:
— Мы не очень богаты, — робко сказала она, — и печи у нас вычищены, но мы все-таки… — и тут же осеклась, потому что поняла, что видит над собой молодое, красивое, румяное, чисто выбритое и чисто вымытое, вовсе не безработное, а еще менее — печниково — лицо, под которым, по обратному пути глаз в тарелку, удостоверила и новый вишневый галстук, и чистый серый костюм.
— Так это именно для бедных! — оживился нюельмонец. — Богатым — что! Хоть вся их семья перемрет, — их жизнь от этого не нарушится. Это именно для неимущих, живущих трудом своих рук.
— Но что такое «это»? — приободрясь, спросила она.
— Страховка жизни, — разве я вам этого не сказал? — И, с новыми силами: — Я прохожу в Нюельмон (и вдруг она поняла, что никакого Нюельмона нет, что есть annuellement, [137] последний слог которого он произносит «мон»), — и больше всего стараюсь заинтересовать своим предложением именно малоимущих, живущих трудами рук своих.