Беспокойники города Питера   ::   Крусанов Павел

Где-то с начала 1982 года, в силу перемены внутреннего императива, я стал постепенно отходить от музыкальных штудий, увлекшись переплетным делом (ах эти кожаные корешки с «бинтами», ах эти составные форзацы, плетеные шелковые капталы и мраморированные обрезы! — все это отдельная поэма, упоительно пахнущая рыбьим клеем и маслянистым отваром льняного семени), а также постижением таинственной науки рассказчика и обретением навыков живого письма . Мы продолжали встречаться с Цоем в гостях или вполне адресно навещая друг друга («Витя, где бонги?» — таково было мое тогдашнее из раза в раз повторяющееся приветствие, хотя сияющие малахитовыми боками бонги были мне тогда совсем не нужны, да и сам след их, должно быть, уже простыл и затерялся), но происходило это все реже в силу неумолимого закона, разводящего людей по интересам. Обретая дело, мы вынуждены были приносить ему в жертву себя — в форме времени собственной жизни — во все большем объеме, так что для другого нас уже почти не оставалось. В общем, я не очень следил за триумфальной дорогой Цоя, которая к середине восьмидесятых круто забрала ввысь.