JК
Бездна :: Гинзбург Лев Владимирович
Страница: 25 из 265- Гестапо г. Клагенфурта. Начальник гестапо.
1944-1945 г. - Гестапо г. Кобленца. Начальник гестапо.
В 1963 году я был в Западной Германии дважды - летом и осенью; конечно, не Кристмана ехал искать и не за военными преступниками отправился в путешествие. Я собирал там стихи - в Гамбурге, в Штутгарте, в Мюнхене. Привез в Москву целый букет - рифмованные, ухоженные и без ритма, без рифм, где строки торчат как репьи, как сухие стебли. Пишут сейчас преимущественно о серьезных вещах, вроде жизни и смерти, и о том, как все надоело - и политика, и война, и мир, и нужда, и благополучие.
Никто из этих поэтов не знает, чего он хочет, - "ах, сытые, сытые свиньи, игроки в гольф", - но и "политруки" им тоже не нравятся, и есть у них одна только утеха - вот так возлежать длинными ногами в потолок и ухмыляться в ожидании чего-то. А что значит это "что-то", они сами не знают: атомная война, или всемирный потоп, или революция, или, может быть, контрреволюция. Все им противно, они то и дело издеваются, прямо-таки ненавистью исходят к своим уютным, обставленным квартирам, и к своим автомобилям, и к "частной собственности", но спросите, хотят ли они социализма, они скорчат такую гримасу, что вам уже не захочется их ни о чем спрашивать.
1944-1945 г. - Гестапо г. Кобленца. Начальник гестапо.
В 1963 году я был в Западной Германии дважды - летом и осенью; конечно, не Кристмана ехал искать и не за военными преступниками отправился в путешествие. Я собирал там стихи - в Гамбурге, в Штутгарте, в Мюнхене. Привез в Москву целый букет - рифмованные, ухоженные и без ритма, без рифм, где строки торчат как репьи, как сухие стебли. Пишут сейчас преимущественно о серьезных вещах, вроде жизни и смерти, и о том, как все надоело - и политика, и война, и мир, и нужда, и благополучие.
Никто из этих поэтов не знает, чего он хочет, - "ах, сытые, сытые свиньи, игроки в гольф", - но и "политруки" им тоже не нравятся, и есть у них одна только утеха - вот так возлежать длинными ногами в потолок и ухмыляться в ожидании чего-то. А что значит это "что-то", они сами не знают: атомная война, или всемирный потоп, или революция, или, может быть, контрреволюция. Все им противно, они то и дело издеваются, прямо-таки ненавистью исходят к своим уютным, обставленным квартирам, и к своим автомобилям, и к "частной собственности", но спросите, хотят ли они социализма, они скорчат такую гримасу, что вам уже не захочется их ни о чем спрашивать.