Блокада (Книга 3)   ::   Чаковский Александр

Обещай, пожалуйста.

И Звягинцев вдруг понял: это прощание. Через мгновение они расстанутся.

Да он и не мог, не имел права задерживаться. Его ждали важные, неотложные дела, он не распоряжался своим временем. Но заставить себя первым попрощаться у него не было сил.

Хотелось о многом сказать Вере... Сказать о том, что, может быть, они вообще видятся последний раз в жизни, потому что немцы и в самом деле с часу на час могут прорваться сюда, в тогда он, Звягинцев, будет вместе со всеми запрещать завод и либо отгонит немцев, либо погибнет здесь среди развалин взорванных заводских корпусов...

Хотелось найти какие-то единственно нужные, весомые слова, одну лишь фразу, которая вместила бы в себя все, все...

Он взял Веру за руки, крепко сжал их в своих шершавых, огрубевших ладонях и неожиданно для себя сказал совсем не то, о чем думал сейчас:

- Ты... прости меня. Вера!

- Простить? - недоуменно переспросила она. - За что?

- Я был... я думал, что... - сбивчиво, весь охваченный волнением, проговорил Звягинцев, - что и ты... словом, когда любишь, то кажется, что и та, которую...

Он на мгновение умолк, все крепче сжимая руки Веры, потом заговорил снова:

- Вот и этой ночью по дороге на завод я проезжал мимо твоего дома... и не мог не смотреть... Не хотел, но не мог! А ты... - И опять замолчал, потом разом разжал ладони, отпуская Верины руки, и уже с какой-то внутренней яростью сказал: - Но зачем все это?! Я спрашиваю тебя, к чему?

Вера молчала.