Борис Пастернак   ::   Быков Дмитрий Львович

Такова, правда, была версия знакомства, которую Пастернак излагал в 1936 году австрийцу Фрицу Брюгелю,— как мы увидим далее, именно в разговорах с иностранцами он любил не то чтобы приврать, но романтически приукрасить действительность. Что он виделся с Рейснер на улицах революционной Москвы — вполне вероятно, но Шаламову, с которым он вел себя без всякой рисовки, Пастернак излагал версию более простую:



«Познакомился на чьем-то докладе, вечере. Вижу — стоит женщина удивительной красоты и что ни скажет — как рублем одарит. Все умно, все к месту».



Так или иначе, Рейснер в толпе революционных матросов он видел и по следам встречи написал стихотворение «Матрос в Москве»:

Был юн матрос, а ветер — юрок:

Напал и сгреб,

И вырвал, и задул окурок,

И ткнул в сугроб.

Как ночь, сукно на нем сидело,

Как вольный дух

Шатавшихся, как он, без дела

Ноябрьских мух.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Был ветер пьян,— и обдал дрожью:

С вина — буян.

Взглянул матрос (матрос был тоже,

Как ветер, пьян).

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Матрос взлетал и ник, колышим,

Смешав в одно

Морскую низость с самым высшим,

С звездами — дно.

Стихи датированы девятнадцатым. Как соединить в одно это любованье пьяным матросиком, шатающимся на московских улицах, словно на штормовой палубе,— и «пьяный флотский блев» из «Русской революции»? Да так и соединить: «морскую низость с самым высшим, с звездами дно».