Бухенвальдский набат   ::   Смирнов Игорь

Да, конечно, это был Карюкалов!

Я махнул ему рукой, и мы оба спрыгнули вниз.

— Что прикажете, товарищ начальник артиллерии?

— Немедленно отводите батарею. План отвода есть?

— Второй взвод выйдет на открытую позицию и прикроет отход. Остальные будут сниматься.

— А как убитые? Что с ними сделаете?

— Придется оставить на месте. Даже телефонные двуколки отдал под раненых.

— Ясно. Немедленно снимайте батарею.

— Товарищ подполковник, разрешите дать еще несколько очередей — за них отомстим, — он показал на убитых.

— Думайте о живых. И действуйте быстро.

Но Карюкалов еще медлил. Снял каску и сказал только губами, почти без звука:

— Прощайте! Простите, что последний долг перед вами не выполнил…

Еще некоторое время я оставался на батарее, проследил, как последняя повозка пристроилась к отходящему отряду, и подошел к Карюкалову проститься.

— А ведь я, Иван Иванович, вас сразу узнал, сказал он мне. — Ну, да война только началась, еще встретимся, поди.

Теплота обращения как-то очень тронула меня, и я понял тогда особенно ощутимо, сколько настоящего мужества таится за этой простотой. Наблюдательный пункт стоял под сильным обстрелом. Но сменить его значит минут на тридцать лишить огневой защиты отходящую пехоту, открыть ее врагу. Старший лейтенант Карюкалов оставался под огнем. Все такой же рыжий, конопатый, неуклюжий — этот человек словно повернулся теперь передо мной другой стороной.