Царская Россия во время мировой войны   ::   Палеолог Морис Жорж

Кто же непосредственно представил «исцелителя» царице и царю в 1907 году? Посол сообщает и имя этой ключевой личности — архиепископ Феофан, ректор Санкт-Петербургской духовной академии, член Святейшего синода.

Впрочем, М. Палеолога вся эта «кухня» возвышения «старца» мало интересовала. Главная его забота была в другом — как бы среди домогающихся у Распутина благорасположения не оказались агенты Германии, искавшей сепаратного мира с Россией.

Поэтому и сам посол не брезговал встречей со «старцем» (например, 24 февраля 1915 г., о чем он откровенно написал в своих мемуарах). Главное, что установил Палеолог, — Распутин пока не германский шпион, более того, он желает Антанте победы. Но вот и совершенно новая струя, о чем «старец» прямо говорит послу: русский народ устал, он не хочет больше войны, «когда народ слишком страдает, он доходит иногда до того, что говорит о республике».

Таким образом, через полгода после начала войны первые слова о мире французский посол услышал… из уст Григория Распутина. Затем он их будет слышать постоянно — в аристократических салонах, в апартаментах либеральной петербургской профессуры, в фойе театров, пока, наконец, и его друг художник А. Н. Бенуа через месяц после Февральской революции не скажет ему с горечью: «Как ни тяжело для меня это признание, я думаю… что война не может дольше продолжаться. Надо возможно скорее заключить мир».