Чечня Червленая   ::   Бабченко Аркадий

Вслед за телом из палатки выходят два солдата в резиновых фартуках, до самого верха забрызганных кровью. На руках - резиновые перчатки. Один держит большой хлебный нож. Солдаты закуривают, провожая взглядом убитого.

Убитого заносят в другую палатку, рядом с которой на столах стоят цинковые гробы.

Сидельников: - Есть курить?

Молча курят.

За кадром: Мы не первые на этом поле. Здесь были десятки тысяч таких, ждавших своей судьбы, и степь впитала наш страх, словно пот. Страх висит над нами, словно туман, он выходит из отравленной земли и заполняет наши тела, ворочается скользким червяком где-то под желудком, и от него становится холодно. После войны это поле надо будет чистить, от страха, как от радиации.

Татаринцев поднимается, начинает одеваться:

- Пойду за водой схожу. Давайте фляжки.

Он уходит.

Сидельников: - Кисель, ты обещал дать мне аккорды Агузаровой, помнишь?

Киселев: - Записывай.

Сидельников: - Сейчас.

Он достает ручку и самодельный блокнот, вырезанный из толстой тетради.

Киселев: - Город плывет в море ночных огней... Здесь Аm... Город живет счастьем своих людей... Dm, E, Am. Старый отель двери свои открой. Старый отель в полночь меня укрой...

На взлетную полосу выезжает крытый брезентом "Урал", из него выпрыгивают два солдата и начинают загружать трупы в кузов.

За кадром поет Агузарова.

Татаринцев возвращается. Он молча становится около Сидельникова, смотрит на него сверху вниз.