Девятый том   ::   Петрушевская Людмила Стефановна

«Царь с царицею простился, в путь-дорогу снарядился». С ним упорно и настойчиво занимался его отец. Ребенок желал во двор играть в свои чумазые игры, в гремучий футбол консервной банкой или, на худой конец, желал сгонять с папой в шахматы. В шахматы отец соглашался играть после прочитанной новой строки. Первые слова «царь с» как-то они одолели.

— И… цэ-а-ца… рэ и и… ри… (шмыг носом).

— Ну. Ца и ри что будет. Ну?

— Ца и ри? Ца и ри (шмыг носом).

— Давай нос сюда (нос оказывается в платке). Ца и ри. Давай сморкайся.

— Де да да!

— Что значит «не надо». Сморк! Так. Читай, Кирюша.

— Це и а, ца.

— (с бесконечным терпением.) Ца. Дальше. В шахматы сыграем с тобой?

— (бодро.) Ца…рэ и и будет… ри.

— А вместе что будет? Ца и ри? Ца…

— Ца… (неожиданно) ца-ри?

Дальше следовало уже совсем непроизносимое «це-ю», что это за «ри-це-ю»? В общем, пыточная камера. Взять бы что-нибудь попроще. Мама мыла раму. Нет, отец был упорен и настойчив, считал трудности лучшей закалкой. Я им не мешала.

Царь с царицею простился. Мы простились с отцом через несколько месяцев, он умер. Книжка «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях», зачитанная на первой странице, с подчеркиваниями, тоже куда-то делась… Одна я знаю, что она значила.

«Спросить мне хотелось: что видишь?»

Спустя двадцать два года мы были с младшей дочкой Наташей в Америке. Нас пригласили русисты, профессор Джейн.