Газета Завтра 201 (40 1997)   ::   Завтра Газета

Чехов кардинально изменил театр: кроме роли, нужно было знать пьесу. Если же спектакль не имеет успеха, то или пьеса не годится, или у актеров пороху не хватает.

Невероятный успех МХАТа Чехов так и объяснял: старательны, учат роли (хотя “талантами не блещут”). Жаловался на Станиславского и Немировича-Данченко: “Я готов дать какое угодно слово, что оба они ни разу не прочли внимательно моей пьесы”. Оказалось, не шутил.

Мы не знаем, любят ли друг друга Иванов и Сарра. Не знает этого и Чехов: это “известно только им да Господу Богу, больше никому”. (А иногда неизвестно и им самим.) Как ставить такие пьесы, как их “читать” — это система Станиславского. Однако при жизни Чехова никакой системы еще не было, и он противился постановке “Иванова”. “Даже и читать его не смейте”, — говорил Чехов Станиславскому, который был на три года младше. (Но сам знал: все началось с “Иванова”, с того самого момента, когда в день премьеры в Александринском театре он увидел: актеры от радости блуждают, как тени.)

— Как же пьесу Чехова по системе Станиславского может ставить не Станиславский? — не понимал Б. Бабочкин. Его Иванов был неприятен, это была пародия на исполнение этой роли Б. Смирновым в спектакле Кнебель, Сашенька — хищница (конечно, все это так могло и быть). Пьеса осталась непрочитанной. Спектакли Бабочкина по Островскому и Горькому были великолепны.