Дезинтеграционная машина   ::   Конан-Дойль Артур

- К чему подобные возмутительно несправедливые определения и ограничения? Можно подумать, будто вы в состоянии сказать, кто они, эти другие выдающиеся мужи, которым вы приписываете равенство, а то, чего доброго, еще и превосходство надо мною?

- Я неудачно выразился, сэр. Разумеется, мне следовало бы сказать: Профессор Челленджер, величайший ум современности, - согласился я, и сам совершенно убежденный в правоте этих слов. Мое признание сразу же обратило зиму в лето.

- Дорогой мой юный друг, не думайте, что я придираюсь, отнюдь. Но, будучи окружен задиристыми и безмозглыми коллегами, человек, оказывается, вынужден защищаться. Вы знаете, мой друг, самоутверждение чуждо моей натуре, но мне приходится отстаивать свои принципы перед бездарными оппонентами. А теперь проходите! Садитесь! Что же привело вас ко мне в этот час?

Мне следовало приступать к делу крайне осмотрительно, поскольку я знал, что малейшая неосторожность - и лев снова зарычит. Я развернул письмо Мак-Ардла.

- Могу ли я зачитать вам это, сэр? Письмо от Мак-Ардла, моего редактора.

- Как же, помню его: не самый гнусный представитель журналистского племени.

- По крайней мере, сэр, он исключительно высоко ценит вас и искренне вами восхищается. И когда требуется, я бы сказал, высочайшее качество экспертизы, он всегда обращается именно к вам. Вот и сейчас я здесь по этой самой причине.

- Что же ему угодно? - под влиянием лести Челленджер охорашивался подобно индюку. Он уселся, положа локти на стол, сцепив свои огромные, как у гориллы, руки; борода его топорщилась, а большие серые полуприкрытые глаза милостиво остановились на мне.