JК
Ильф и Петров :: Славин Лев Исаевич
Страница: 23 из 24По-видимому, и у Ильфа мелькнуло то же опасение, потому что по Дороге он вдруг спросил Пульсатилу, как у нее с сердцем. Получив утешительный ответ, оба писателя успокоились.
Но вот и Луксорский обелиск. Здесь они остановились. Петров торжественно скомандовал:
– Откройте глаза!
Она открыла. Ильф и Петров самодовольно переглянулись.
Пульсатила Ефимовна медленно поворачивалась вокруг своей оси, величественно, как полководец на параде, оглядывая дефилировавшие перед ней дворцы Габриэля и в глубине между ними прелестный портик церкви Мадлен, и сад Тюильри, с просвечивающим сквозь деревья историческим «Залом для игры в мяч», и за зелено-голубой лентой Сены – античные колонны Бурбон-ского дворца, в которые церковь Мадлен глядится как в свое отражение, и упоительную перспективу Елисей-ских полей.
Петров вспоминал, что он и Ильф тоже, как и спутница их, вращались вокруг своих осей, сопереживая радостное волнение.
Наконец, завершив полный круг, Пульсатила Ефимовна остановилась и произнесла:
– Ну и что?
Петров признавался, что первым его побуждением было вырвать с корнем Луксорский обелиск и хватить его двумястами тоннами Пульсатилу по голове. Кроткий Ильф подтверждал, что и он был близок к тому, чтобы отправить Пульсатилу вслед за Марией-Антуанеттой.
Оба друга вздохнули, снова встали по обе стороны Пульсатилы и препроводили ее обратно к работнику философского фронта, молчаливые и мрачные, как конвоиры.
Но вот и Луксорский обелиск. Здесь они остановились. Петров торжественно скомандовал:
– Откройте глаза!
Она открыла. Ильф и Петров самодовольно переглянулись.
Пульсатила Ефимовна медленно поворачивалась вокруг своей оси, величественно, как полководец на параде, оглядывая дефилировавшие перед ней дворцы Габриэля и в глубине между ними прелестный портик церкви Мадлен, и сад Тюильри, с просвечивающим сквозь деревья историческим «Залом для игры в мяч», и за зелено-голубой лентой Сены – античные колонны Бурбон-ского дворца, в которые церковь Мадлен глядится как в свое отражение, и упоительную перспективу Елисей-ских полей.
Петров вспоминал, что он и Ильф тоже, как и спутница их, вращались вокруг своих осей, сопереживая радостное волнение.
Наконец, завершив полный круг, Пульсатила Ефимовна остановилась и произнесла:
– Ну и что?
Петров признавался, что первым его побуждением было вырвать с корнем Луксорский обелиск и хватить его двумястами тоннами Пульсатилу по голове. Кроткий Ильф подтверждал, что и он был близок к тому, чтобы отправить Пульсатилу вслед за Марией-Антуанеттой.
Оба друга вздохнули, снова встали по обе стороны Пульсатилы и препроводили ее обратно к работнику философского фронта, молчаливые и мрачные, как конвоиры.