Истоки (Книга 2)   ::   Коновалов Григорий Иванович

Но по мере углубления в тыл Хейтель начинал думать с гордостью солдата, глотнувшего порохового дыма:

"До сих пор я думал, что война - простой и сильный инструмент для решения сложных политических проблем. Теперь я знаю, что война здесь что-то необычное, непонятное, как сами русские. Эта, очевидно, идеологическая война страшна не потому, что идеи неуязвимы для пуль, а потому, что ужасна она своим ожесточением. Но это скоро кончится... Описывать потом героическую войну - значит описывать то, чего не было", строго логично подумал математик Хейтель.

И уже сидя в самолете, летевшем в Белосток, Хейтель, закрыв глаза, пытался представить себе картину танкового боя, в исходе которого, как говорилось в сводке верховного командования и как все более уверенно думал он сам, решающую роль сыграл он, выдающийся полководец великого стратега Гитлера. Было что-то противное его строгому логическому строю мысли в том, как протекал этот бой, что-то упрямое, не предусмотренное его определенными теориями войны. И тогда он видел двух ослепших в бою советских танкистов, взявшихся за руки и запевших коммунистический гимн. Досаднее всего было то, что сроки продвижения войск не выдерживались. Но Хейтель тут же утешал себя тем, что сейчас шло истребление основных и главных кадров Красной Армии, а потом дело пойдет легко.