Истоки (Книга 2)   ::   Коновалов Григорий Иванович

Сидевший у ног Костя, привалившись головой к острым коленкам деда, лукаво заметил:

- По гудкам узнаешь, дедуня. Слух у тебя музыкальный.

- Слух слухом, а глаз все-таки сильный надо иметь.

- И свободное время, - добавил Юрий.

- У меня этого добра хоть отбавляй. Не задавило бы!

Временами необычные мысли рождались в голове Дениса: прожив жизнь, многие его сверстники умерли, погибли, а он здоров. Может быть, никогда не умрет. Привыкли к смерти, смирились с ней, вот и помирают. А что, если выжечь ее даже из дум? Так вот незаметно перевалить ту грань, где обрывается жизнь человека, запамятовать, что есть на свете какая-то смерть, и глядишь, будешь жить-поживать. Разве мешаешь кому?

Денис вырезал из журнала презабавную статейку о старике, которому исполнилось полтораста годов, и он в садах проворит, даже жену согревает. Может быть, и он, Денис Крупнов, не менее того старика живучий? Разве садовод прокалился у мартеновских печей, дрался так крепко за правильную жизнь, как дрался Денис? Он, поди, не знает, как железо пахнет, когда оно кандалами на руках висит. Кому суждено, тот умирает, наверное, не переча так смерти. Вот и Любава... Теперь вспоминалась она самой зрелой женской поры, когда радовала любовь ее, радовали дети.

Чем ниже к земле гнула Дениса старость, тем непокорнее становился он, непримиримо настраивался против обычного и привычного - смерти.