Истоки (Книга 2)   ::   Коновалов Григорий Иванович

Вот оно самое и есть задача, - и Лунь улыбался, обветренная потрескавшаяся губа приподнималась над неожиданно белыми зубами.

- Постоим - упремся пятками в землю. Все бы не беда, вот отощали без курева, Антон Михеич, - отозвался любивший поговорить Ясаков.

- А травку приспособьте! - подсказал Лунь. - Запашистая, одним словом, травка в наших лугах.

- Не всякая травка годится, с иной бесятся. У нас на гражданке Евдокимыч, маляр, насосался какой-то цветочной пыли, песни на непонятном языке пел, а уж комнату так размалевал! Члены приемочной комиссии выскакивали из нее вот с какими глазами.

- Да ты что, Ясаков, глупее кошки, что ли? - говорил отечески-снисходительно пожилой белобровый боец Никита Ларин. - Кошка зверь мясоедный, да и то находит травку, когда спонадобится.

- Бутылочки, ребята, берегите, - предупредил Лунь, отходя, но вдруг остановился. - В отрочестве чего мы только не покуривали тайком подсолнух шел, даже конский сухой помет... Бывало, родители за голову хватались: спалят двор.

А вдогонку басил возбужденно Ясаков:

- То-то и горе, Михеич, родителей тут нет с нами, некому похвалить и ругнуть.

Крупнов приотстал на несколько шагов, услыхав, как солдат Абзал Галимов сказал своему другу Варсонофию Соколову:

- Атай наш Михеич, отец!

- Живы будем, песню про него сочиним, - отрывисто отозвался Соколов. - Ты начнешь, я подмогну.

- По траншеям ходит он... Помогай.

Соколов закатил глаза.