JК
История советской фантастики :: Святославович Кац Рустам
Страница: 142 из 231"
Колебания настроений Первого секретаря ЦК КПСС, безусловно, оказывали влияние на книжно-журнальный процесс в стране. Скажем, повесть "Третья ракета" Василя Быкова, попавшая Никите Сергеевичу под горячую руку, была изъята из уже практически отпечатанного тиража "Нового мира" (произведение об экстремальной ситуации на космодроме, сюжетно предвосхитившее последующие события времен Карибского кризиса и внеочередного испытания ракет системы "Восход"). С другой стороны, прочитанные Хрущеву за завтраком в Пицунде главы из новой поэмы Твардовского "Теркин на Луне" (еще более "крамольной", чем только что не пропущенная цензурой поэма "Теркин на том свете"), так понравились Никите Сергеевичу, что он с ходу дал разрешение напечатать сразу оба произведения, и не только в "Новом мире", но и в аджубеевских "Известиях". (Уже из верстки цензура все-таки выгрызла одно четверостишие: "Где Россия, где Луна - // Не поймет Василий..." и т.д. - на том основании, что, дескать, рифма "Луна" - "ни хрена" не является литературной и одновременно бросает тень на спутник нашей планеты...). И все же литературная "оттепель" - как называл это состояние общества Илья Эренбург - продолжалась, вне прямой зависимости от амплитуды хрущевских нагоняев и милостей.
Колебания настроений Первого секретаря ЦК КПСС, безусловно, оказывали влияние на книжно-журнальный процесс в стране. Скажем, повесть "Третья ракета" Василя Быкова, попавшая Никите Сергеевичу под горячую руку, была изъята из уже практически отпечатанного тиража "Нового мира" (произведение об экстремальной ситуации на космодроме, сюжетно предвосхитившее последующие события времен Карибского кризиса и внеочередного испытания ракет системы "Восход"). С другой стороны, прочитанные Хрущеву за завтраком в Пицунде главы из новой поэмы Твардовского "Теркин на Луне" (еще более "крамольной", чем только что не пропущенная цензурой поэма "Теркин на том свете"), так понравились Никите Сергеевичу, что он с ходу дал разрешение напечатать сразу оба произведения, и не только в "Новом мире", но и в аджубеевских "Известиях". (Уже из верстки цензура все-таки выгрызла одно четверостишие: "Где Россия, где Луна - // Не поймет Василий..." и т.д. - на том основании, что, дескать, рифма "Луна" - "ни хрена" не является литературной и одновременно бросает тень на спутник нашей планеты...). И все же литературная "оттепель" - как называл это состояние общества Илья Эренбург - продолжалась, вне прямой зависимости от амплитуды хрущевских нагоняев и милостей.