Я не верю в анархию (Сборник статей)   ::   Летов Егор

И я жадно, всеобъемлюще и безрассудно благодарен им всем тем, что не дали мне потонуть в слабости и инерции. Может быть, все ими сотворенное в искусстве предназначалось только для того, чтобы я, или кто-то другой, в некий момент не загнулся. Я счастлив, если помог кому-то таким же образом, как и мне самому помогали и помогают. Значит — не зря… И вообще, это — великий закон: взял — отдай. Передай другому.

— А как ты расцениваешь свое творчество? Это искусство, или — …?

— Вот, Шевчук, кажись, где-то заявил, что, по его разумению поэты делятся на две основные категории: на тех, которые всю жизнь пишут один единственный идеальный стих, как скажем, Пушкин или он сам и, собственно, тех, кто своим творчеством как бы завоевывает новые пространства, территории, горизонты. Так вот, я и есть такой завоеватель. Я именно завоевываю внутри себя новые рубежи Безграничности, вседозволенности и дерзновенной вдохновенной всевозможности. И если творческий акт есть утверждение свободы, значит я из тех, кто ее завоевывает. Ибо ее нельзя получить в подарок, и она сама нс явится: ее можно лишь смело и отчаянно забрать, захватить, отвоевать — спиздить. В конце концов! И всевозможные проявления этого бунта и являются, по моим понятиям, настоящей поэзией, к которой никакого отношения не имеет лукавая эстетствующая срань всевозможных "игр в бисер".

— Ты вот, все говоришь о бунте, о свободе… Что для тебя есть бунт? Что для тебя есть свобода?

— Бунт — это единственная свобода. Единственная Радость.