Я не верю в анархию (Сборник статей)   ::   Летов Егор

Сартр однажды заметил, что талант — это то, что человек изобретает в поисках выхода: в ситуации "захлопнутой мышеловки" талант вынужден стать ОПАСНЫМ. Иначе не выжить.

"Тошноту" Егор Летов, понятно, читал. Для адекватного восприятия его текстов вообще желательна определенная эрудиция: есть иллюзии на Германа Гессе и Курта Воннегута; одна песня названа строкою Дилана Томаса, послужившей эпиграфом к лучшему рассказу Кортасара. Наконец, целая россыпь хлестких, пронзительных строк и метафор: "сырой картофель небытия", "грязный бинт и окно за окном", "дети дерутся — руки спешат напрямик: только б успеть"… "Костыли на лице" — какой-то совершенно сальвадор-далиевский образ! Или вот: "день был счастливый, как слепая кишка"…

Физиологизм составляет еще одну важную особенность, так сказать, лирического строя автора. Причем имеет он специфическую, медицински выражаясь, «анально-фекальную» фиксацию (избавим читателя от примеров). Сия эстетика ватерклозета психологически связана с инфантильностью: как известно, маленькие дети первоначально лишены брезгливого отношения к экспериментам, рассматривают их как часть себя… У взрослого же, скажем, намеренное осквернение собственного лица, погружение его в "телесный низ" отражаег подсознательное желание как бы перевернуть все вверх ногами, поменять все ценности на противоположные (вспомним народную поговорку о том, что дешевле всего на свете). Поступая так, Егор напяливает на себя маску скомороха — а точнее, психологический архетип трикстера, связанный с ранними стадиями формирования человеческой «самости».