JК
Красноярск-Шаолинь-Транзит :: Алексеев Павел
Страница: 86 из 134Легкий дымок от многочисленных благовонных палочек, которые ставят прямо в залах или перед входом в них – для этого есть специальные большие чугунные урны – этот дымок еще не совсем рассеялся, и теперь странным образом смешивается со звоном колокольчиков – их подвешивают на углы крыш вместе с красными бумажными фонарями, где они раскачиваются ветерком, отгоняя злых духов.
Постепенно спускаясь вниз, дохожу до аллеи стелл. Но главный вход уже заперли, и я сворачиваю вбок – во двор деревянных монахов. Оглядываюсь вокруг, ожидая, что вот-вот какой-нибудь служитель подойдет ко мне со строгим внушением – ведь время-то уже не туристическое… И обнаруживаю с удивлением, что в этом огромном дворе я совершенно один! Хотя, пожалуй, не один – за время нашего общения с Шаолинем мы как-то привыкли одушевлять это имя, воспринимая храм как некое самостоятельное существо; и сейчас я остался с ним один на один! Ощущение столь явное, что желание снимать как-то угасает, и я просто опускаюсь на деревянную скамеечку и молча сижу, вслушиваясь в окружающую тишину. И хотя по характеру я скорее материалист и скептик, но этот вечер хочется считать подарком от духа-хранителя храма, как прощальную фотографию на память о Шаолине. Китайские буддисты называют такие моменты «чин цзин» – «чистота и покой», имея ввиду состояние души, а не внешнюю обстановку. Остановись, мгновение!
И вот утро того самого дня, вечер которого мы встретим уже не в Шаолине! Встаем рано, с запасом – еще раз проверить рюкзаки, умыться как следует (насколько это возможно под тонкой струйкой холодной воды), позавтракать впрок. Впервые на ранний завтрак идем в кухню нашего же постоялого двора – обычно мы там не едим – и заказываем сифань.
Постепенно спускаясь вниз, дохожу до аллеи стелл. Но главный вход уже заперли, и я сворачиваю вбок – во двор деревянных монахов. Оглядываюсь вокруг, ожидая, что вот-вот какой-нибудь служитель подойдет ко мне со строгим внушением – ведь время-то уже не туристическое… И обнаруживаю с удивлением, что в этом огромном дворе я совершенно один! Хотя, пожалуй, не один – за время нашего общения с Шаолинем мы как-то привыкли одушевлять это имя, воспринимая храм как некое самостоятельное существо; и сейчас я остался с ним один на один! Ощущение столь явное, что желание снимать как-то угасает, и я просто опускаюсь на деревянную скамеечку и молча сижу, вслушиваясь в окружающую тишину. И хотя по характеру я скорее материалист и скептик, но этот вечер хочется считать подарком от духа-хранителя храма, как прощальную фотографию на память о Шаолине. Китайские буддисты называют такие моменты «чин цзин» – «чистота и покой», имея ввиду состояние души, а не внешнюю обстановку. Остановись, мгновение!
И вот утро того самого дня, вечер которого мы встретим уже не в Шаолине! Встаем рано, с запасом – еще раз проверить рюкзаки, умыться как следует (насколько это возможно под тонкой струйкой холодной воды), позавтракать впрок. Впервые на ранний завтрак идем в кухню нашего же постоялого двора – обычно мы там не едим – и заказываем сифань.