Красный сфинкс   ::   Прашкевич Геннадий Мартович

Вечером в приемные дни вновь приглашенному приходилось проходить через гостиную, где вели беседу подчас чопорные светские знакомые княгини, но едва отворялась дверь в кабинет, откуда неслись клубы табачного дыма и шумные голоса, как посетитель оказывался в приветливом и внимательном кругу гостей князя, среди которых, наряду с Пушкиным, Жуковским, Гоголем, князем Вяземским, Плетневым и графом Соллогубом, виднелись оригинальные фигуры Кольцова, Белинского, Глинки и Рубинштейна, и слышались живые речи какого-нибудь путешественника или ученого, которым жадно внимал начинающий писатель-провинциал или какой-нибудь еще неизвестный изобретатель…»

Современники (в том числе А. С. Пушкин) высоко оценили романтические повести «Княжна Зизи» и «Княжна Мими», но все же Одоевский остался в русской литературе прежде всего как создатель необычных фантастических новелл. Он первый обратил внимание на науку. В утопии «4338-й год. Петербургские письма» (1840) прогрессивная монархическая Россия к пятому тысячелетию со дня Рождества Христова одну за другой поглощает многие страны мира, при этом самодержавный строй процветает именно за счет развивающихся наук, а управляет всем «первый поэт». О предполагаемом авторе «Петербургских писем» сообщается только то, что он человек не совсем обычный, скромный, а главное, этот человек с помощью неких месмерических опытов способен свободно переноситься в любую эпоху. Так, например, он побывал и в 4338 году, когда над миром висела замечательная комета Вьелы.

Что провидел князь, заглядывая в грядущее?

Чувства и душевные движения людей князь Одоевский, как это ни странно, посчитал в веках вполне неизменными и не видел в этом ничего особенного, но при этом его тревожила постоянная утечка бесценной информации, многие тысячелетия скапливаемой человечеством. Понятно, князь имел в виду непрочность бумажных книг.