Критическая Масса, 2006, - 3   ::   Журнал

Несколько лет Ждановбыл одной из главных литературных знаменитостей, а потом вдруг “людям газеты”, как выражался Гумилев, стало совсем не до стихов, а внимание “людей книги” переместилось на иные имена. В новые времена, оказавшиеся совсем не золотыми, но и не такими суровыми, как можно было ожидать, голос его звучал редко. Но немногочисленные стихи 1993—2005 годов продолжают именно линию лучших вещей восьмидесятых. Избежав соблазна самотиражирования и самоимитации, Жданов выработал свою зрелую манеру, сохранив все, что могло быть сохранено из бесплатных сокровищ молодости, и наполнив свой голос сдержанным напряжением опыта. Иные стихи этих лет, по меньшей мере, не уступают лучшему из написанного прежде:

Кости мои оживут во время пожара,

я раздую угли в своих ладонях.

Но и в таком костре мне мой двойник не пара —

бездны играют в прятки в оцепенелых доньях.

Произнесите вслух: нет ни кулис, ни падуг,

и соберите в персть горсти и троеперстья —

вас разоденут в стыд девять покорных радуг,

небо кремнистой кожей, огнь безъязыкой вестью.

Дым от такой страды смертным глаза не выест,

Олово, а не спирт будет тащить на крышу.

Может, тогда и впрямь время меня не выдаст —

Пенье Твоих костей, Господи, я услышу.

Это — уже не нежный сон, а апокалиптическое видение. Время природы и человека стало направленным и обрело трагизм.