JК
Критическая Масса, 2006, - 4 :: Журнал
Страница: 205 из 403Не знаю, об этом ли Галковский в каком-то смысле писал… Однажды я по телевизору увидел бибисишную замечательную программу, там рыба какая-то плыла, скат, и вдруг меня потрясло, как она красива, как она напоминает одновременно космический корабль, подводную лодку и все на свете, — и я подумал, что она конечна.
Каждый вид в природе конечен, и муха, и муравей, они совершенны — они тупиковы. Кроме человека. Человек — это такая расщепленная почка, которая в связи с чем-то оставлена на какое-то развитие — деградацию, или мутацию, или, наоборот, доведение себя до подобия Божиего.
Русский человек как раз и есть в этом плане выраженная такая почка. Вот и у русского языка, по-моему, такая же судьба. Он все время как бы стекает с языка… Русский язык, по-моему, невозможно знать, с ним живешь — а не знаешь его.
С. С. Русский и английский, а между ними стоит девочка, Лолита. Набоков в послесловии к переводу написал…
А. Б. Да, в послесловии к русскому переводу — он не смог доверить свою девочку никому, и сам постарался перевести на русский, и в послесловии он говорит — довольно резко, — что мысль на русский перевести нельзя…
Своих переводов я не читал, но втыкался в те места, которые меня интересовали, чтоб проверить, и обнаружил, что те места, которые я считал остроумными и блестящими, выглядят гораздо скромнее, проще и понятнее — т. е. язык привык думать, потому что в нем глагол из действия перешел в мысль, по-видимому, стал работать на осмысление реальности.
Каждый вид в природе конечен, и муха, и муравей, они совершенны — они тупиковы. Кроме человека. Человек — это такая расщепленная почка, которая в связи с чем-то оставлена на какое-то развитие — деградацию, или мутацию, или, наоборот, доведение себя до подобия Божиего.
Русский человек как раз и есть в этом плане выраженная такая почка. Вот и у русского языка, по-моему, такая же судьба. Он все время как бы стекает с языка… Русский язык, по-моему, невозможно знать, с ним живешь — а не знаешь его.
С. С. Русский и английский, а между ними стоит девочка, Лолита. Набоков в послесловии к переводу написал…
А. Б. Да, в послесловии к русскому переводу — он не смог доверить свою девочку никому, и сам постарался перевести на русский, и в послесловии он говорит — довольно резко, — что мысль на русский перевести нельзя…
Своих переводов я не читал, но втыкался в те места, которые меня интересовали, чтоб проверить, и обнаружил, что те места, которые я считал остроумными и блестящими, выглядят гораздо скромнее, проще и понятнее — т. е. язык привык думать, потому что в нем глагол из действия перешел в мысль, по-видимому, стал работать на осмысление реальности.