До самой сути   ::   Сименон Жорж

Однако в стороне Ногалеса опять погромыхивало.

Так обычно и бывает. Одна-две сильные грозы, потом затишье. Утром кажется, что все кончилось. Зелень дышит свежестью, птицы поют, на небе ни облачка.

Потом из-за горных вершин выползает что-то ослепительно белое, становится светло-серым, затем почти черным, и часа в два-три дня, когда вода в реке вроде бы начинает идти на убыль, разражается новая гроза.

Иногда в этом промежутке кто-нибудь успевает перебраться через Санта-Крус на лошади или пешком, по пояс в воде, с риском, что при первом же неверном шаге его унесет течением.

Пи-Эм чувствовал, что должен снова лечь. Его шатало. Он боялся потерять сознание.

К счастью, дверь, соединявшая ванные супругов, наконец распахнулась. Кожа на лице у Норы блестела, взгляд был тусклый, волосы растрепаны. Она тоже спала.

Он разбудил жену, когда открывал кран, и на ее мальчишеском теле не было ничего, кроме голубого пеньюара.

— Тебе чего-нибудь дать?

— Не знаю. Мне что-то нехорошо.

— Ну-ка покажись.

Поглядев на его лицо, она не улыбнулась, но и состраданием не прониклась.

— Лег бы ты лучше опять.

— Послушай, Нора…

— Что?

— Прости меня. Я не помню в точности, что произошло, но…

Милдред в таких обстоятельствах наверняка сходила бы с ума. Нора, вероятно, не злилась на него, но и жалости у нее тоже «не было.

— Иди. Сейчас принесу тебе лед.

Он увидел свою одежду, валявшуюся рядом с кроватью.