JК
Март-апрель :: Кожевников Вадим
Страница: 15 из 25- И, гневно глядя в глаза капитану, она сказала: - Вот вы горячитесь и беретесь не за свое дела.
Капитан резко повернулся к Михайловой. Он хотел сказать что-то очень обидное, но превозмог себя и с усилием произнес:
- Ладна, валяйте, действуйте. - И очевидно, чтобы как-нибудь отомстить за обиду, сказал: - Сама додуматься не могла, так теперь вот...
Михайлова насмешливо сказала:
- Я вам очень благодарна, капитан, за идею.
Капитан отогнул рукав, взглянул на часы.
- Чего же вы сидите? Время не ждет.
Михайлова взялась за лямки, сделала несколько шагов, потом обернулась:
- До свидания, капитан!
- Идите, идите, - буркнул тот и пошел к реке...
Туманная мгла застилала землю, в воздухе пахло сыростью, и всюду слышались шорохи воды, не застывшей и ночью. Умирать в такую погоду особенно неприятно. Впрочем, нет на свете погоды, при которой это было бы приятно.
Если бы Михайлова прочла три месяца назад рассказ, в котором герои переживали подобные приключения, в ее красивых глазах наверняка появилось бы мечтательное выражение. Свернувшись калачиком под байковым одеялом, она представляла бы себя на месте героини; только в конце, в отместку за все, она непременно спасла бы этого надменного героя. А потом он влюбился бы в нее, а она не обращала бы на него внимания.
Капитан резко повернулся к Михайловой. Он хотел сказать что-то очень обидное, но превозмог себя и с усилием произнес:
- Ладна, валяйте, действуйте. - И очевидно, чтобы как-нибудь отомстить за обиду, сказал: - Сама додуматься не могла, так теперь вот...
Михайлова насмешливо сказала:
- Я вам очень благодарна, капитан, за идею.
Капитан отогнул рукав, взглянул на часы.
- Чего же вы сидите? Время не ждет.
Михайлова взялась за лямки, сделала несколько шагов, потом обернулась:
- До свидания, капитан!
- Идите, идите, - буркнул тот и пошел к реке...
Туманная мгла застилала землю, в воздухе пахло сыростью, и всюду слышались шорохи воды, не застывшей и ночью. Умирать в такую погоду особенно неприятно. Впрочем, нет на свете погоды, при которой это было бы приятно.
Если бы Михайлова прочла три месяца назад рассказ, в котором герои переживали подобные приключения, в ее красивых глазах наверняка появилось бы мечтательное выражение. Свернувшись калачиком под байковым одеялом, она представляла бы себя на месте героини; только в конце, в отместку за все, она непременно спасла бы этого надменного героя. А потом он влюбился бы в нее, а она не обращала бы на него внимания.