Мгновение - вечность   ::   Анфиногенов Артем Захарович

Григорий Дралкин только начинал, и была заметна в нем одна странность, молодости, вообще-то говоря, несвойственная, - склонность к предостережениям. К толкованию неясного. "Главное в том, - изрек он запальчиво на первом же разборе, - чтобы правильно распорядиться временем, остающимся для принятия решения!" Курсанты, доверчиво ему внимавшие, не вполне поняли инструктора... Он запнулся, примолк, уставился в свой замызганный талмуд... "Курсант Бахарева!" - отступил он от занимавшей его темы. Лена сидела ни жива ни мертва, щеки ее горели. "Бахаревой я сегодня ставлю "пять"!" - заявил Дралкин, продолжая разбор, призывая "братцев-кроликов", то есть мужскую часть летной группы, следовать примеру Лены, лучше всех себя показавшей. Он как бы сразу взял ее сторону. "Братцы-кролики" скисли. Не за тем пошли они в аэроклуб, чтобы выслушивать похвалы какой-то медичке. Авиация, аэроклуб влекли каждого надеждой на личный успех.

Страдали самолюбия, рушились планы, разгорались мечты. Женька Гарт, знаток всесоюзных и мировых авиационных рекордов, штабов ВВС и самолетных парков всех европейских стран, в воздухе соображал не так хорошо и, когда над ним нависла угроза отчисления, плакал. Курсант соседней группы Володька Сургин, преуспевая, бронзовел. Однажды Дралкин снял с него шлем, подвернутый Володькой на особый манер, "чепчиком", как делал это Чкалов, распустил его, расправил и, нахлобучив на голову Сургина, сказал: "Носи, как все, понял?" - не зло, но с чувством сказал, чтобы помнил.