Мгновение - вечность   ::   Анфиногенов Артем Захарович

Приспущенный, упрямый, беззащитный нос "кукурузника", пересекавшего бахчу, выражал надежду летчика пройти, несмотря на высокое солнце, рискованный маршрут. "Давай, милый, давай, - приговаривал Павел с арбузным ломтем в руках, не зная, Фолимон ли это. - Давай!" - вздохнул он глубоко, с хрипом, сдерживая подступившую к сердцу боль - сдают нервишки, - сострадая летчику, который, крадучись, дерзает засветло выполнить приказ, всем друзьям-истребителям, разбросанным войной, неукротимым, как сиплый, с пригнутой головой Фолимон... Он приналег на ломоть, сглатывая сочную сладость вместе с солоноватой горечью, спускавшейся по горлу... Хвостовой костыль "кукурузника" чертил землю, как зуб бороны, винт, замедляя обороты, делался зримым... самолет сел! "Сдурел парень, - подумал Павел. - Жить надоело..." Вместо того чтобы уматывать отсюда, пока цел, летчик, прогромыхивая крыльями, катил к арбузным грядкам.

Стражник, всполошившись, кинулся к нему, Гранищев, на ходу утираясь, направился следом.

- Летчикам гостинец, летчикам! - торопливо объяснил деду пассажир-лейтенант, открывая под арбузы пристежную крышку грузового гаргрота.

- Ты что?! - кричал Павел, узнавая шедшего ему навстречу Фолимона, как кричал на него однажды в стартовом наряде, когда курсант Фолин снес при рулежке ограничительный флажок; вдруг нашедшее воспоминание курсантских дней почему-то показалось Павлу веселым.

- Здравствуй, Солдат, - говорил Фолимон.