JК
Мгновение - вечность :: Анфиногенов Артем Захарович
Страница: 414 из 502Пока не рассмотрен, не утвержден наградной лист, составленный и посланный до ухода Кулева из полка.
"А если бы еще задержали, оставили в распоряжении командующего?" задавался Степан мечтательным, волнующим вопросом...
Результаты разведки командующий рассматривал лично.
Дважды вызывал штурмана в свою натопленную, чистую, с высоким фундаментом избу-шестистенку. Выслушивал его, водя кривым пальцем по своей карте, покрывавшей кухонный стол, с любопытством, неслышно передвигаясь в мягких чесанках, заглядывал в штурманскую замусоленную двухкилометровку. Его слабостью, надо думать, было чтение фотодокумента, дешифровка. Планшет немецкого аэродрома он разглядывал неторопливо и пристально, смакуя каждую деталь. Отложив лупу в сторону, тихо, почти растроганно сказал: "Произведение искусства..."
Что мог ответить штурман?
Он следил за генералом и слушал, не сводя с него темных глаз, не мигая, почти не дыша.
...Когда в просветах между снеговыми разрядами напоролись они на взлетно-посадочную полосу, - только она, полоса, пробитая авиационными колесами на километр, была перед ними, - Дралкин крикнул: "Штурман, шасси!" "Что?!" - оторопел Кулев. "Шасси!" - взревел тихоня Дралкин, белея глазами, и он, Кулев, ничего не понимая, но повинуясь, быстро перевел кран на выпуск. "Щитки!" - так же непреклонно, вслух подстегнул себя летчик.
"А если бы еще задержали, оставили в распоряжении командующего?" задавался Степан мечтательным, волнующим вопросом...
Результаты разведки командующий рассматривал лично.
Дважды вызывал штурмана в свою натопленную, чистую, с высоким фундаментом избу-шестистенку. Выслушивал его, водя кривым пальцем по своей карте, покрывавшей кухонный стол, с любопытством, неслышно передвигаясь в мягких чесанках, заглядывал в штурманскую замусоленную двухкилометровку. Его слабостью, надо думать, было чтение фотодокумента, дешифровка. Планшет немецкого аэродрома он разглядывал неторопливо и пристально, смакуя каждую деталь. Отложив лупу в сторону, тихо, почти растроганно сказал: "Произведение искусства..."
Что мог ответить штурман?
Он следил за генералом и слушал, не сводя с него темных глаз, не мигая, почти не дыша.
...Когда в просветах между снеговыми разрядами напоролись они на взлетно-посадочную полосу, - только она, полоса, пробитая авиационными колесами на километр, была перед ними, - Дралкин крикнул: "Штурман, шасси!" "Что?!" - оторопел Кулев. "Шасси!" - взревел тихоня Дралкин, белея глазами, и он, Кулев, ничего не понимая, но повинуясь, быстро перевел кран на выпуск. "Щитки!" - так же непреклонно, вслух подстегнул себя летчик.