Мгновение - вечность   ::   Анфиногенов Артем Захарович

залив!

Что-то двинулось у него в глазах, как после карусели, взгляд на землю переменился, и он увидел, по-штурмански прочел береговую линию Таганрогского залива, ошибочно принятого им за устье разлившегося Дона...

Лена Бахарева не была бы летчиком-истребителем, если бы не заметила пулеметно-пушечной трассы, - в стороне от нее, не прицельной, конечно, пущенной в белый свет, как в копеечку. "Что за выходки, что за мальчишество, подумала Лена. - Гранищев, кто же еще... У всех на виду, перед посадкой (горючее кончается), предупреждает Дралкина..." В том смысле примерно: на чужой каравай рот не разевай. Не с вашей улицы девчонка. "Слишком много Паша на себя берет".

И в ответ быстрым, ловким движением, как сделала однажды в аэроклубе в день первого своего самостоятельного вылета, она сдернула с головы шлемофон. Чтобы инструктор Дралкин наконец-то разглядел ее, признал и все понял.

Но не Дралкин, а сидевший справа от него, ближе к Лене штурман Кулев увидел возникшее в кабине "ЯКа" женское лицо. Он вспомнил Лену быстрой, подспудной, безотказной памятью страха, хотя в лице ее сейчас не было замкнутости, затаенной силы, поразившей его в момент бегства на грузовике с хутора, напротив, в нем светилась дружественность, какое-то несмелое, стыдливое ожидание...

Внизу, под крылом "ЯКа", прояснялся Таганрог, занятый врагом, Леной еще не опознанный.

- Уходим, - выдавил из себя Кулев, поворачиваясь к Лене широкой спиной, загораживая Дралкина от нее, больше всего боясь пробуждения в командире бестрепетной решимости, как при заходе на забитый "юнкерсами" зимний вражеский аэродром, когда Дралкин крикнул ему: "Шасси!..