Мгновение - вечность   ::   Анфиногенов Артем Захарович

С таким-то хвостом!" - весь нетерпение, негодуя, он окинул взглядом умело собранную, - да, этого не отнять, - вздымавшуюся и проседавшую на незримых воздушных ухабах колонну. Разворот, смена курса - пробный камень сплоченности. Боевой порядок из тридцати экипажей после крутого, неожиданного маневра сохранял стройность и силу, выкованное Сталинградом единство "ИЛов" и "маленьких" было железным... Он понял, почему же так степенна, нетороплива колонна: о Лене, попавшей в Таганрог, никто не знает. Он единственный, кому известно ее участие в перелете!.. Надо было явиться в штаб. Надо было сообщить командованию, тому же Егошину. Он-то ее помнит... Дважды от имени штурмовиков благодарил телеграммами за прикрытие ее лично, телеграммы зачитывались перед строем, печатались в газетке...

Павел вслушивался в эфир, в безнотную музыку боевого полета.

Передатчик Егошина, изредка включаясь, всех подавлял, однако голоса вне регламента прорывались тоже. Требовательные - штурмовиков ("ЯКи", "ЯКи", сократите дистанцию, плохо вас вижу!"), сдержанно-независимые - истребителей ("Держусь заданного эшелона, прикрытие обеспечу!"), а также тех, кто обладал неписаным правом на подсказку, на совет. Такое право завоевал, например, капитан, известный в армии по имени и позывному Федот. "Море скрадывает высоту, низкий разворот опасен, будьте внимательны!" - дал в эфир рекомендацию Федот, и флагман Егошин не одернул Федота, своим молчанием согласился с ним. Внутри колонны царило согласие, умножавшее ее силу, ее грозную мощь, никто не выражал нетерпения. Лишь Амет-хан Султан, беспокойно сновавший с одного фланга строя на другой, казалось, был с Павлом заодно.