Мгновение - вечность   ::   Анфиногенов Артем Захарович

Сейчас, товарищ командующий, - убеждал Хрюкин, склоняя властного оппонента на свою сторону, добывая трудное согласие, прощая за него все, что вытерпел в прошлый раз по поводу боевого порядка "пары", не замечая генерала-пехотинца, всем своим видом показывая, что забыл о его присутствии начисто.

...В Гумрак Тимофей Тимофеевич опоздал.

Он спрямил крюк и выскочил на ветреный старт, когда истребители начали взлет.

Никого ни о чем не спрашивая, никаких распоряжений не отдавая, Хрюкин встал так, чтобы видеть каждого, кто начинал разбег. Он знал эту нервную минуту отрыва, ухода в неизвестность, знал гулкое биение сердца и дрожь, подсекающую колени. Баранов, Амет-хан, Клешев - узнавал он машины, быстро, с гулом и жаром проходившие мимо него, лица, измененные близостью неравного, быть может, последнего боя. "Не сейчас, - решил Хрюкин. - Когда ударят по колонне..." Бобков, Каранченок, Морозов... он не проницал их души, но понимал верно. Взлет на боевое задание - крайнее напряжение сил, дарованных летчику, в сложившихся условиях оно предельно. Пятьдесят, семьдесят, сто немецких танков развивают прорыв, истребители из Гумрака бросаются им под гусеницы. Ни один летчик не выдал своей слабости, с алмазной твердостью и ясно прочерчивали "ЯКи" направление взлета. Вот достояние, которым обладает воздушная армия, это - главное для сражения, где бы полки ни стояли, на правом или на левом берегу реки. Это - а не догмы, которые мы сами себе создаем и за которые так цепко держимся...

С левого берега летчикам работать будет сподручней. Приказ о перебазировании он отдаст через час, когда они вернутся...

Каждый, кого мысленно напутствовал и ждал из боя Хрюкин, уносил с собой частицу его скорбящей, ожесточавшейся души.