Мирская чаша   ::   Пришвин Михаил Михайлович

Неподалеку от ляды в лесу возился с дровами, видимо, очень больной старик с повязанной головой, весь похожий на Лазаря, только что выходящего на свет из могилы, возле него была буланаялошадь и тоже больная, с большими черными пятнами вокруг глаз, все больное и все болит, куда ни взглянет воскресший Лазарь: и лошадь его, и дрова, и топоришко, и тележонка, и небо, и земля — все болит, и умирающий Пан закрывает навеки свои голубые глаза.

Могильным голосом ответил старик:

— Деревья оставляются на случай, вокруг леса вырубают, земля наша худая, ляду, может быть, придется бросить и опять оставить под лес, так вот для обсеменения земли оставляют на ляде деревья. А вы сколь далече идете?

— В город за кислой капустой.

— Повезли, повезли, много намедни капусты везли. Хорошее дело, запасайтесь. Путь вам счастливый, а деревья оставляются для обсеменения, и больше ничего.

Мысли о высоких деревьях на случай при озими для обсеменения запущенной земли хватило Алпатову до самого города, до открытых дверей ПРОДКОМА, куда всегда валом валит народ, не обтирая ног, и оттого с улицы сюда переход незаметный, из грязи в грязь, прямо в хвост.

— Тут выдают кислую капусту?

— Кому как, вы кто будете?

— Школьный работник.

— Шкрабам, кажется, не выдают.

— Будет врать, намедни Понтюшкин получил.

— Ну, так получите.

— Не зевай, не зевай, подходи! — толкают Алпатова.