Мирская чаша   ::   Пришвин Михаил Михайлович

— Задавила Колдобкина Ерему: двадцать тысяч.

— Издохнет Ерема.

— На Елдошку десять.

— Ох!

— Охает, охает, а десять подавай. Десять на отца и на сына пять: «Пойду, — говорит, — издыхать в холодный амбар, а свое говорить буду: нет и нет».

— Грабиловка!

— На рыжего Крыску легла контрибуция в пять тысяч: валите, говорит, все на рыжего, рыжий все берегет.

— Рыжий все берегет!

— На Крыску черного, огородника, легло десять.

— А еще говорят коммунисты — слово какое! Коммунист должен быть правильный человек, ни картежник, ни пьяница, ни вор, ни шахтер, ни хулиган, ни разбойник, ни обормот, коммунист должен быть средний крестьянин, чтобы он твердо за землю держался.

— А кто землю пахать будет? Пусть соберут весной коммунию, да что приобретут.

— Приобретут! Он будет сидеть и смотреть, а я работать, вот посмотрите, земля весной не будет пахаться.

— Побросают. Все будем ходить, поглядите, все будем блудить с востока на запад и с запада на восток.

— Так для чего же, братцы, эта коммуния и что есть коммуния?

— Коммуна, я понимаю, есть война с голодом. С турками воевали, с немцами, англичанами, с кем только не воевали; и ведь еще побеждали! Коммуна есть армия против врага-голода, но почему же в коммуне еще голоднее стало и нет ситцу и ничего прочего?

— Потому что воры.

— Да что воры, чем вор хуже нас, вор плохой человек тому, у кого ворует, а для всех прочих он, может, получше нас с тобой.