Нашествие   ::   Леонов Леонид

Справедливость? (Возгораясь темным огоньком.) А к тебе, к тебе самому справедливы они, которых ты лечил тридцать лет? Это ты первый, еще до знаменитостей, стал делать операции на сердце. Это ты, на свои кровные копейки, зачинал поликлинику. Это ты стал принадлежностью города, коммунальным инвентарем, как его пожарная каланча...

Т а л а н о в (слушая с полузакрытыми глазами). Отлично сказано, продолжай.

Ф е д о р. И вот нибелунги движутся на восток, ломая все. Людишки бегут, людишки отрезы вывозят и теток глухонемых. Так что же они тебя-то забыли, старый лекарь, а? Выдь, встань на перекрестке, ухватись за сундук с чужим барахлом: авось, подсадят. (И зашелся в кашле.) Э, все клокочет там... и горит, горит.

Т а л а н о в. Не то плохо, что горит, а что дурной огонь тебя сжигает.

Ольга приоткрыла дверь.

Не мешай нам, Ольга.

О л ь г а. Папа, извини... там Колесников приехал. Ему непременно нужно видеть тебя.

Т а л а н о в (с досадой). Да, он звонил мне в поликлинику. Проси. (Сыну.) У меня с ним минутный разговор. Ты покури в уголке.

Ф е д о р. Мне не хотелось бы встречаться с ним. Черный ход у вас не забит?

О л ь г а. Зайди пока за ширму. Он спешит, это недолго.

Федор отправляется за ширму.

(Открыла дверь.) Папа просит вас зайти, товарищ Колесников.

Тот входит в меховой куртке и уже с кобурой на поясном ремне. Он тоже лобаст, высок и чем-то похож на Федора, который из-за ширмы слушает

последующий разговор.