О смелых и умелых   ::   Богданов Николай

И в чистом весеннем эфире звучали русские крики:

- Бей! Жми! Тарань!

И ругательства, полные ярости, освященные библейскими словами о матери, о боге.

И кончилась эта битва очень странно. Победившие самолеты собрались в тесный круг, сделали несколько спиралей и вдруг стали падать, падать один за другим в пропасти и на скалы, словно разучились летать.

Один при падении загорелся, другой разбился в щепы, а из третьего, сдвинув стеклянный колпак, вылез раскрасневшийся летчик и, утирая пот сорванным с головы меховым шлемом, погрозил кулаком небу:

- Что, подловили? А ну, кто кого подловил?..

И стал считать по пальцам:

- Шимко - двух, Запрягаев - трех, Березко - двух, я - одного с Меркуловым, одного с Зубковым и двух еще сам...

Считая, он глядел вверх, весь еще во власти небесной битвы. Он не успел закончить счет, как осекся и потемнел лицом, увидев горящий самолет.

Он бросился в свою кабину, взял ракетницу, охапку ракет и пошел к горящей машине. Снег был так глубок, что ему пришлось ложиться, всем телом уминать себе дорогу, затем делать шаг вперед. Это было тяжело и медленно. И, останавливаясь, чтобы отдышаться, он пускал вверх ракеты.

Это был капитан Бакулин, командир эскадрильи, которая провела этот бои.

Сейчас он не думал о том, сколько удалось сбить врагов, потерпел ли он поражение или одержал победу, он стремился лишь к одному - помочь упавшим товарищам, спасти их, кто еще уцелел. Одного спасать было нечего.