О смелых и умелых   ::   Богданов Николай

Когда из алюминиевой трубки - стоило покачать рычажок - пошла светлая, пахнущая хлором вода, Власычдаже засмеялся:

- Ишь хитрец, видать, не соврал, что механик. Ну, раз так, мы ему дело найдем!

Он давно мечтал исправить снятый с самолета крупнокалиберный пулемет и сшибать из него самолеты. До чего ж они завидно низко летят. Боятся наших "ястребков" и прямо по верхушкам сосен тянут. Везут окруженным в Демьянске гитлеровцам разные припасы. Метко стрелял Власыч тетеревов, глухарей, рябчиков. Но что это за дичь по сравнению с "птичкой", начиненной колбасой, ветчиной, консервами!

- Вот, - сказал он, притащив пулемет, - исправь-ка это ружьишко, отлично поохотимся!

Фюнфкиндер опустил голову. Чинить пулемет отказался. Ну и обозлился же Власыч:

- Ах, вон ты какой! И в плену заодно с гитлеровцами! Нам помогать не желаешь, значит, против нас? Немец есть немец, как его ни уважь - не будет он наш! Убью гада. Не могу вместе с ним дышать одной атмосферой!

Ленька стоял опустив руки, не зная, как защитить Фюнфкиндера. Вмешался Фролов:

- А чего ты кипятишься, Власыч! Нельзя заставить пленных воевать против своих, таков закон.

- Мы, партизаны, сами вне закона. Если ему Гитлер милей своей жизни, какой может быть разговор?

- Правильно! Верно! - поддержали старики партизаны. - Если ему фашисты дороже нашего товарищества, зачем он нам нужен?

- Да что вы пристали к нему? - вмешалась вдруг старая-престарая бабка Марья, мать Власыча. - Что он, профессор какой, во всем, как вы, разбираться? Обыкновенная несознательность.