О волшебной сказке   ::   Толкиен Джон Роналд Руэл

Это часть неотъемлемой болезни наших дней — возникновение желания избавления не от жизни на самом деле, но от нашего настоящего времени и причиняемых самим себе страданий — что мы остро осознаем уродство наших дел и зло, исходящее от них. Итак, зло и уродство кажутся нам неразрывно связанными. Нам трудно представить вместе зло и красоту. Ужас прекрасной феи, который доходит к нам из глубины веков, обычно ускользает от нашего понимания. Даже еще тревожнее: доброта сама по себе лишена присущей ей красоты. В Фаерии можно представить себе людоеда, владельца уродливого как кошмар замка (так как зло людоеда приводит к этому), но невозможно представить себе строение, возведенное с мирной целью — таверну, гостиницу для путешественников, чертог благородного короля — которое было бы еще уродливее. Сегодня же трудно вообразить, что можно увидеть что-либо не уродливое — если только оно не построено задолго до нас.

Однако это современный и специфический (или случайный) «эскапистский» аспект волшебных сказок, который они разделяют с романтическими произведениями и другими произведениями из или о прошлом. Многие произведения прошлого стали «эскапистскими» только из-за притяжения жизнеспособности того времени, когда люди обычно были удовлетворены делом своих рук, в отличие от нашего времени, когда люди чувствуют отвращение к предметам человеческой деятельности.

Но есть также другой, более глубокий «эскапизм», который всегда приветствует в волшебных сказках и легендах. Есть вещи более жестокие и страшные, чтобы бежать от них, чем шум, зловоние, безжалостность и расточительность двигателя внутреннего сгорания.