JК
Однажды в Знамени... :: Астафьев Виктор Петрович
Страница: 1 из 3---------------------------------------------
Виктор Петрович Астафьев
Однажды в "Знамени"…
В журнале «Знамя», в первом «толстом» столичном журнале, я был опубликован в 1959 году. Вроде бы полвека прошло с тех пор, но я до сих пор ясно помню все отеческие беседы со мной и знакомства, чаще всего безразличные иль пренебрежительные.
В солидный московский журнал я попал благодаря помощи Юрия Нагибина. Был он в ту пору самым активным и ярким рассказчиком и членом редколлегии журнала «Знамя». У меня написался рассказ, как мне казалось, достойный его прочтения, и я, провинциал во всех смыслах, из города Чусового, послал рассказ в столицу.
И вызван был в журнал для редактуры, с корабля на бал угодил в комнатенку отдела прозы, где много лет сидел, беспрестанно курил табак и разговаривал про охоту самый приветливый и добрый человек в редакции Виталий Сергеевич Уваров.
Редактировали мой рассказ странно и почему-то по цепочке, в конце которой было главное звено — редакторша Разумовская, дама многограмотная и от образованности сверхвысокомерная. Рассказ, изрисованный разными карандашами и чернилами, попал к Разумовской уже не вселяющим доверия.
Виктор Петрович Астафьев
Однажды в "Знамени"…
В журнале «Знамя», в первом «толстом» столичном журнале, я был опубликован в 1959 году. Вроде бы полвека прошло с тех пор, но я до сих пор ясно помню все отеческие беседы со мной и знакомства, чаще всего безразличные иль пренебрежительные.
В солидный московский журнал я попал благодаря помощи Юрия Нагибина. Был он в ту пору самым активным и ярким рассказчиком и членом редколлегии журнала «Знамя». У меня написался рассказ, как мне казалось, достойный его прочтения, и я, провинциал во всех смыслах, из города Чусового, послал рассказ в столицу.
И вызван был в журнал для редактуры, с корабля на бал угодил в комнатенку отдела прозы, где много лет сидел, беспрестанно курил табак и разговаривал про охоту самый приветливый и добрый человек в редакции Виталий Сергеевич Уваров.
Редактировали мой рассказ странно и почему-то по цепочке, в конце которой было главное звено — редакторша Разумовская, дама многограмотная и от образованности сверхвысокомерная. Рассказ, изрисованный разными карандашами и чернилами, попал к Разумовской уже не вселяющим доверия.