Операция С Новым годом!   ::   Герман Юрий

Невозможно ему по среднему счету!"

Сам же Лазарев в это время как ни в чем не бывало, выбритый, стройный, очень красивый, даже немножко слишком для партизана щеголеватый, явился к своей "артели напрасный труд", как он довольно метко их назвал, потому что лагерь вечно переезжал и плотники опять начинали все с самого начала, осведомился, почему-де не приветствуют, и закурил. Ребята рубили сруб для баньки, жала топоров посверкивали на лесном нежарком солнце.

- Работать надо с огоньком, - сказал Лазарев. - Так и видно по вас, что нестроевой взвод! До смешного!

- Иди ты знаешь куда! - сказал ему рыжий плотник. - Учитель отыскался. Мы красные партизаны, и про нас былинники речистые ведут рассказ, а ты...

- Я, между прочим, вполне могу в морду врезать! - посулил Лазарев.

Плотник бросил топор, выпрямился.

Другой, огромный, бородатый, закричал старческим тенором:

- Эй, вы, ополоумели?

Рыжего ударила припадочная дрожь, ничего не слыша, он рванулся на Лазарева, тот отпихнул его одной рукой, но не сильно и попросил:

- Не вяжись. Прости, если не так сказал. Ты в моей шкуре не был, не знаешь!

Бородатый оттянул рыжего на себя, другие тоже ввязались, чтобы не проливать кровь. У рыжего фашисты спалили живьем всю семью, он не мог вдаваться ни в какие биографии. Лазарева же предупредили:

- Живи тише. На тебе печать, покуда не отмоешь - молчи в тряпочку.

- Это так, - согласился Лазарев, - я разве спорю? Про то и разговор. Обидно только бывает на свою судьбу. Моешь, моешь - никак не отстирать.

После замирения бородатый осведомился, за что Лазарев был подвергнут репрессии в виде ареста и содержания под стражей.